Читать интересную книгу Рассказы и сказки для взрослых - Валерий Михайлов

– Что с тобой, милый?

– Кошмар. Мне приснилось, что меня приговорили к смерти, и приговор привели в исполнение. Смерть… как настоящая.

– Поспи, у тебя еще есть час.

– Мне уже не заснуть. Слишком сильные впечатления. Давай ты поспишь, а я подежурю.

– Держи, – Женька отдала ему маленький, похожий на игрушечный автомат, зарылась поглубже в тряпки и моментально уснула.

Костик прислонился к стене тоннеля и закурил. Тоннели, тоннели, тоннели… Километры тоннелей просторных и тесных, чистых и грязных, светлых и темных, сухих и по колено в воде и нечистотах. Когда он впервые предложил, дежурить по очереди по ночам, хотя какие тут дни и ночи, его подняли на смех, пока однажды утром они не проснулись втроем. Степка исчез, пропал без вести. Уйти он не мог, да и незачем ему уходить, тем более без воды, без еды, не попрощавшись, ничего не сказав, ночью… Нет, не мог он уйти. Около часа они искали, ходили туда-сюда по тоннелю, кричали, скорее для себя, для успокоения совести, которой понадобилось принять очередную снотворную пилюлю в виде чувства выполненного долга.

Потом, когда сначала ставшие редкими уцелевшие склады кончились совсем, у них кончились еда и вода. В последний раз, еще в прошлой вечности они смогли разжиться ужасными, местами подпорченными галетами и задохнувшейся тухлой водой. Хорошо, что вода еще попадалась. Она кое-где сочилась по стенам тоннеля. Ее можно было собирать тряпкой и выжимать потом в рот. Вода была невкусной, иногда отдавала нечистотами, но выбирать не приходилось. Когда надежда найти еду исчезла, Михей первым наелся грибов, растущих на стенах и потолке.

– Лучше я подохну от яда, чем от голода, – решил он, отметая все возражения.

Грибы оказались съедобными, хоть и противными на вкус. Они свисали со стен гроздьями там, где трубы (здесь вдоль стен тянулись коммуникации) прогнили, и из них сочилась зловонная жижа. Часто тоннель был заполнен почти до пояса вонючей кашицей, и им приходилось привязывать себя на ночь к трубам, чтобы не утонуть, и в таком подвешенном состоянии спать в грязи и зловонии. Спасением из этого ада стал колодец с прогнившими скобами, по которым им пришлось долго карабкаться вверх. Зато наверху их ждало блаженство – просторный сухой коридор, со свежим воздухом, да еще и светлый. Лампочки реагировали на движение.

И этот склад. Им повезло, что система защиты износилась в неравной борьбе с крысами и тенями, которых здесь была тьма.

Такое они видели впервые. Оружие, обмундирование, провиант. Было еще нечто, что они решили оставить в покое, потому что здесь все могло нести смерть. На складе была бытовка с чистой горячей водой (душ почему-то работал) и настоящими койками. Они отмылись, отъелись, отоспались, набрали еды и оружия.

Костик кроме автомата и нескольких гранат прихватил с собой небольшой огнемет. И уже на следующий день им пришлось с боем уходить от полчища опомнившихся и не желающих упускать добычу крыс. Потом был самый темный в их жизни коридор, где темнота была мягкой на ощупь, а вокруг то и дело сновали любопытные тени, шаркая своими бесплотными ногами. Можно было конечно включить фонари, но тогда бы они привлекли к себе внимание, а в этих коридорах могло водиться что угодно. Так они и шли вдоль стен пока вдруг те не кончились, и они остались в темной пустоте.

– Хорошо, что хоть пол оставили, – чтобы хоть как-то разогнать эту душащую тьму прошептал Михей.

– Здесь кто-то есть! – испуганно вскрикнула Женька, и ее голос разнесся по бесконечности тьмы.

– Тише ты! – успокаивающе и одновременно ласково прошептал ей на ухо Костик.

– Я чувствую их взгляды, – так же шепотом ответила она.

– Да нет здесь никого, это страх, страх темноты.

– Может, включим фонарь? Все равно неизвестно, куда идти – предложил Михей.

Свет. И одновременно Женькин душераздирающий крик. Кричать было от чего. Луч света выхватывал один за другим фрагменты огромной (они никогда еще не видели ничего подобного) круглой комнаты с высоким потолком, вдоль стен которой в несколько рядов висели прикованные цепями человеческие скелеты.

Оставаться здесь не хотелось ни секунды, и они, светя фонарем только себе под ноги, рванули в тоннель напротив, чувствуя, как скелеты провожают их пустыми, словно созданными для темноты глазницами. Они продолжали бежать до тех пор, пока усталость не свалила с ног. Но спины все еще чувствовали чей-то взгляд, будто кто-то невидимый бесшумно следовал за ними.

Уже на следующий день они наткнулись на гнездо, свитое из человеческих костей, скрепленных нечистотами и какой-то зловонной смолой.

И тут появилась эта тварь – ужас, который могли породить только кошмары тоннеля, наполненного тьмой и костями. Она приближалась, скаля свою лысую слепую морду, а из пасти текла густая слюна. Они открыли беспорядочный огонь, заглушая выстрелами крики, не останавливаясь даже тогда, когда закончились патроны. Они продолжали жать на спусковые крючки, присмиревшего, затихшего без признаков разрушающей жизни оружия, матерясь и не слыша ни себя, ни чего-либо еще. Грохот и ужас оглушили их, лишили способности думать, анализировать, воспринимать. Все достижения цивилизации были уничтожены, сметены нестерпимым страхом перед тварью, встреча с которой стала торжеством темных инстинктов природы.

Уже после, когда они, отдышавшись, пришли немного в себя, они поняли, что были на волосок от смерти, причем не в первый раз. Никто больше не сомневался в том, что Степана сожрала эта или подобная ей тварь. Патроны… Они перевернули все рюкзаки. В общей сложности патронов осталось только на один автоматный рожок.

Костик докурил сигарету до самого фильтра и запустил окурок в темную глотку тоннеля. Сердце, бившееся, как будто он бежал стометровку, вернулось к обычному ритму работы. На душе стало спокойно. Ему даже захотелось спать. Он потрепал Михея по плечу.

– Пора? – пробормотал тот сонным голосом.

– Держи, – Костик передал ему автомат и тут же заснул, где сидел, прислонившись спиной к стене.

Они не разбились только потому, что провалились сквозь тонкий прогнивший пол тоннеля у самого края огромной воронки, по краю которой и скользили какое-то время. Далее ход поворачивал в сторону, что тоже замедлило падение. В конце концов, выскочив всего метрах в трех от земли, они плюхнулись в воду.

Конечно, подобная прогулка кувырком вряд ли способствовала философски-созерцательному восприятию действительности, но настоящий шок они испытали уже после того, как выбрались из воды и слегка отдышались. Они были в царстве простора и света. Вверх смотреть было невозможно. Оттуда лился яркий, слепящий свет. Вокруг бассейна, куда они так удачно совершили посадку…

– Да это же цветы! – пришла в себя Женька, – Трава, цветы и деревья!

И люди. К ним уже спешили люди. Красиво одетые мужчины и женщины. Костюмы, фраки, платья, каблуки… Все женщины были в платьях, с красивыми прическами и в туфлях на каблуках, от чего Женька почувствовала себя неловко в старой военной форме и солдатских ботинках.

– Здравствуйте, – только и нашелся сказать Костик.

– Какие милые варвары! – воскликнула шикарно одетая дама.

– Варвары, здесь? При всем уважении, Беатрисса, – произнес, подчеркнуто грассируя, щеголь средних лет в шикарном смокинге.

– Сами полюбуйтесь. Или вы хотите сказать, что это – эллины? – слышалось из разряженной толпы.

– Никогда не видела эллинов.

– В любом случае суббота обещает состояться, как вы считаете?

– О чем они? – толкнула Женька Костика. Ничего не понимаю.

– Подожди, – перебил ее Михей, – не будем дергаться. Пусть придут в себя. Тем более что их все равно больше.

– О чем ты? Это же Мир! – воскликнула Женька.

– Они все путают, – всплеснула руками одетая как кукла старушка, – это Рим, деточка, Рим, а не Мир. Мы – народ Рима, а откуда прибыли вы?

И тут они поняли, что не в состоянии ответить на этот вопрос. На выручку пришла все та же дама в шикарном платье:

– Да чего мы их мучаем. Им надо прийти в себя, выспаться, приготовиться к субботе…

Римом оказался огромнейший по меркам подземелья, шириной в несколько километров грот с высоченным, никто не знал, насколько высоким, потолком, излучающим яркий горячий свет, позволяющий расти траве и деревьям. Все свободное пространство Рима занимала городская площадь, превращенная трудами рабов в благоухающий парк. Здесь же в шикарных домах, вырытых в стенах грота, жили так называемые граждане Рима. С одной стороны это великолепие венчал обрыв, на краю которого, во всю ширину грота и был возведен Колизей. С другой стороны дома постепенно становились все хуже и хуже. Рим заканчивался лачугами рабов, сразу за которыми начинался непроходимый колючий кустарник.